Материалы и задания по теме доказывание и доказательства в арбитражном процессе


Вопросы для самостоятельной подготовки
и обсуждения на семинаре
1.       Понятие доказательства и классификация доказательств.
2.       Относимость доказательств и предмет доказывания. Допусти­мость доказательств.
3.       Виды доказательств.
4.       Понятие доказывания в арбитражном процессе.
5.       Этапы и субъекты доказывания.

Просмотрите видео


Литература
1.       Арбитражный процесс: Учебник для студентов юридических вузов и факультетов / Под ред. М.К. Треушникова. 4-е изд., перераб. и доп. М.: Городец, 2011. Гл. 10.
2.       Боннер А.Т. Традиционные и нетрадиционные средства дока­зывания в гражданском и арбитражном процессе: Монография. М.: Проспект, 2013.
3.       Комментарий к Арбитражному процессуальному кодексу Рос­сийской Федерации / Под ред. А.А. Иванова. М.: Городец, 2011. Гл. 7.
4.       Молчанов В.В. Основы теории доказательств в гражданском про­цессуальном праве: Учебное пособие. М.: ИКД «Зерцало-М», 2012.
5.       Треушников М.К. Судебные доказательства. 4-е изд., перераб. и доп. М.: Городец, 2005.
Нормативные источники
1.       Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации
от 24 июля 2002 г. № 95-ФЗ. Гл. 7, ст. 55, 56; факультативно — ст. 255, 256, гл. 19.
2.       Федеральный закон от 31 мая 2001 г. № 73-ФЗ «О государствен­ной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» (фа­культативно).
3.       Инструкция по организации производства судебных экспертиз
в государственных судебно-экспертных учреждениях системы Мини- 32
стерства юстиции Российской Федерации (утверждена Приказом Мин­юста России от 20 декабря 2002 г. № 374) (факультативно).
4.     Постановление Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 9 декабря 2002 г. № 11 «О некоторых вопросах, связанных с введе­нием в действие Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации».
5.     Постановление Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 4 апреля 2014 г. № 23 «О некоторых вопросах практики применения арбитражными судами законодательства об экспертизе».
6.     Постановление Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 20 декабря 2006 г. № 65 «О подготовке дела к судебному разбира­тельству».
7.     Постановление Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 8 октября 2012 г. № 59 «О некоторых вопросах, возникающих в свя­зи с принятием Федерального закона от 8 декабря 2011 г. № 422-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Россий­ской Федерации в связи с созданием в системе арбитражных судов Суда по интеллектуальным правам»».
8.     Постановление Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 17 февраля 2011 г. № 12 «О некоторых вопросах применения Арбит­ражного процессуального кодекса Российской Федерации в редакции Федерального закона от 27 июля 2010 г. № 228-ФЗ «О внесении измене­ний в Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации»».
При изучении вопросов темы следует прежде всего уяснить основ­ную цель доказывания, которая состоит в том, чтобы в установленном законом порядке установить наличие или отсутствие обстоятельств, имеющих значение для дела, т.е. фактов, имеющих юридическое зна­чение для возникновения, изменения или прекращения правоотно­шений, являющихся предметом судебного рассмотрения.
Надо ясно различать не только доказательства и обстоятельства, но и понимать «служебную» роль доказательств по отношению к об­стоятельствам, устанавливаемым арбитражным судом.
Необходимо помнить, что, выделяя три составные части доказа­тельства: содержание (сведения о фактах), форму (средства доказы­вания) и установленный законом порядок получения и исследования 33
сведений, законодатель установил обязательность указанных трех составляющих; отсутствие хотя бы одной из них исключает возмож­ность рассматривать сведения как доказательства по делу.
Классифицируя доказательства (прямые — косвенные, первона­чальные — производные, личные — предметные и т.д.), следует пра­вильно определять основания классификации и процессуальное зна­чение той или иной классификации.
Исследуя вопрос относимости доказательств, необходимо учиты­вать его неразрывную связь с проблемой предмета доказывания. Под последним, как представляется, следует понимать перечень обстоя­тельств материально-правового характера, устанавливаемый на осно­вании исковых требований и возражений против иска в соответствии с нормами материального права, наличие или отсутствие которых следует установить для разрешения дела. Желательно установить со­отношение предмета доказывания и пределов доказывания по делу.
Изучая допустимость доказательств, следует обсудить вопрос о воз­можности отношения к данному институту не только формы дока­зательства (средства доказывания), но и предусмотренного законом порядка получения и исследования доказательства.
Исследуя виды доказательств, студент может сравнить виды дока­зательств, установленные в АПК РФ: письменные и вещественные дока­зательства, объяснения лиц, участвующих в деле, заключения экспертов, консультации специалистов, показания свидетелей, аудио- и видеозаписи, иные документы и материалы, и виды доказательств, установленные в ГПК РФ.
Следует подумать также над доказательной силой разъяснений, консультаций и профессионального мнения ученых, специалистов и прочих лиц, обладающих теоретическими и практическими позна­ниями по существу разрешаемого специализированным арбитражным судом спора, упомянутых в ч. 11 ст. 16 АПК РФ.
Исследуя доказывание, надо уяснить главное правило: обязанность доказывания лежит на заинтересованных лицах, которым надлежит доказывать факты, обосновывающие их юридическую позицию. Од­нако из этого правила есть исключения, которые следует запомнить.
Изучая этапы доказывания, необходимо рассмотреть различные доктринальные положения о количестве и названиях этапов с уче­том того, что наличие таких этапов, как исследование доказательств и оценка доказательств, как правило, не подвергается сомнению, а та- 34
кие этапы, как определение предмета доказывания, проверка доказа­тельств, иногда не рассматриваются как этапы доказывания.
На каждом этапе следует определить субъектов доказательствен­ной деятельности, а также установить, кто является основным субъ­ектом совершения того или иного действия, а кто — дополнительным,
например, определения предмета доказывания, собирания и пред­ставления доказательств, оценки доказательств.
Задача № 1
По делу, связанному со спором о праве собственности на недвижи­мость, истец и ответчик в судебном заседании признали факт того, что здания цеха № 5 и склада готовой продукции бывшего завода «Красный рассвет» принадлежат на праве собственности истцу, а здания цеха № 3
и бойлерной — ответчику, что было занесено в протокол судебного
заседания.
Следует ли, по вашему мнению, считать данные обстоятельства доказанными?
Задача № 3
В судебное разбирательство свидетель по делу — главный бухгал­тер общества с ограниченной ответственностью — представил свои
35
показания в письменном виде на 45 листах. Председательствующий предложил сторонам по делу ознакомиться с показаниями самостоя­тельно, для чего объявил перерыв на полчаса. После перерыва пред­седательствующий предложил сторонам задать вопросы свидетелю и продолжил слушание дела.
Были ли ошибки в действиях суда? Изменится ли ответ на вопрос задачи, если бы речь в ней шла не о показаниях свидетеля, а об объяснениях стороны по делу?
Задача № 4
В судебном заседании по делу ответчик (генеральный подрядчик) сослался на договор подряда с субподрядчиком. Истец по делу (заказ­чик по договору строительного подряда) указал на то, что с данным договором он не был ознакомлен заблаговременно, а поэтому попросил исключить данный договор из числа доказательств по делу (ч. 4 ст. 65 АПК РФ).
Как бы поступили вы на месте арбитражного суда?
Задача № 5
В целях обеспечения доказательства — допроса будущего свидетеля
по делу, который в скором времени должен будет улететь в длитель­ную антарктическую экспедицию, истец по делу до предъявления иска обратился в арбитражный суд по месту жительства свидетеля с заявлением о запрещении свидетелю уезжать в экспедицию (п. 2 ч. 1 ст. 91 АПК РФ).
Подлежит ли удовлетворению, с вашей точки зрения, данное заяв­ление?
1.      Дайте определение понятия доказательств в арбитражном про­цессе.
2.      Какие средства доказывания (виды доказательств) существуют в арбитражном процессе?
3.      Одинаковы ли средства доказывания в гражданском и арбитраж­ном процессах?
4.       Дайте определение понятия письменных доказательств.
5.      Вещественные доказательства и аудио-, видеозаписи — это одно
и то же средство доказывания?
6.       Кто такой эксперт?
7.       Назовите виды экспертиз в зависимости от различных оснований классификации.
8.       Назовите виды объяснений лиц, участвующих в деле.
9.       Является ли консультация специалиста средством доказывания (видом доказательств)?
10.       На ком лежит обязанность доказывания обстоятельств, имею­щих значение для дела?
11.       Дайте определение понятия доказывания.
12.       Назовите этапы доказывания.
13.       Является ли определение предмета доказывания этапом дока­зывания? Кто должен определить предмет доказывания и когда?
14.       Кто обязан представить в суд доказательства?
15.       Кто участвует в исследовании доказательств?
16.       Кто и как дает окончательную оценку исследованным доказа­тельствам?

https://youtu.be/XU1kRrNoEA4

НАУЧНЫЕ МАТЕРИАЛЫ

Документ предоставлен КонсультантПлюс


ПРЕЮДИЦИЯ И БРЕМЯ ДОКАЗЫВАНИЯ В СОВРЕМЕННОМ
АРБИТРАЖНОМ ПРОЦЕССЕ

И.В. РЕШЕТНИКОВА

Решетникова Ирина Валентиновна, председатель Арбитражного суда Уральского округа, доктор юридических наук, профессор.

В статье анализируется влияние немотивированных судебных актов на преюдициальность, а правовой презумпции добросовестности - на распределение обязанности по доказыванию. Автор исследует наиболее насущные вопросы и наиболее часто встречающиеся судебные ошибки, связанные с неправильным применением норм о преюдиции, а также правовых презумпций в конкретных делах.

Ключевые слова: преюдиция, бремя доказывания, презумпция добросовестности, арбитражный процесс.

PREJUDICE AND BURDEN OF PROOF IN MODERN ARBITRAZH LITIGATION
I.V. Reshetnikova

Reshetnikova Irina V., President of the Ural District Arbitrazh Court, LLD, Professor.

The paper analyses the impacts of unreasoned court decisions on claim preclusion and those of a legal presumption of good faith on the burden of proof. The author addresses the most topical issues and the most frequent judicial errors caused by the misapplication of prejudice provisions and legal presumptions in certain cases.

Key words: prejudice, burden of proof, presumption of good faith, arbitrazh litigation.

Любая отрасль процессуального права подобна сложному алгоритму: небольшие процессуально-правовые изменения подобны брошенному в воду камешку - вроде бы и брызг немного, но волны пошли на все 360 градусов. Поэтому реформирование судопроизводства - сложная материя, прогнозировать все последствия которой бывает сложно, но необходимо. Незаменимым помощником в этом является сотрудничество процессуальной науки и судебной практики. Сказанное легко продемонстрировать на состоянии такого процессуально-правового института, как доказывание и доказательства, без которого невозможно рассмотреть и разрешить ни одно дело в суде. В настоящее время одним из наиболее активно обсуждаемых направлений судопроизводственной реформы является увеличение количества дел, завершаемых вынесением резолютивной части решения. Не давая оценку развернувшейся дискуссии по этому поводу, хотелось бы заметить, что у лиц, участвующих в деле, сохраняется право обратиться в суд с ходатайством об изготовлении решения в полном объеме, причем даже в том случае, если эти лица не намерены обжаловать решение (ч. 2 ст. 229 АПК). С учетом того что в арбитражном процессе действует норма о процессуальном риске наступления для лиц, участвующих в деле, последствий совершения или несовершения ими процессуальных действий (ч. 1 ст. 9 АПК), решение о том, заявить ходатайство об изготовлении мотивированного судебного акта или не заявлять, остается выбором участника процесса.
При этом сокращение нагрузки судов через отказ от мотивировочной части судебного акта - это не самоцель, а, к сожалению, вынужденная мера. Арбитражные суды работают с запредельной нагрузкой, в результате чего судья вынужден оставлять на судебное заседание 15 минут, что не есть благо и для участников спора. Правосудие не терпит поспешности, но если количество дел в судах не позволяет обеспечить спокойную и размеренную процедуру разбирательства, значит, должны быть найдены пути решения этой проблемы. Сначала таким путем стало введение упрощенного производства, затем - приказного и, наконец, дозволение вынесения решений по делам упрощенного производства без мотивации. Предлагаемые меры по вынесению немотивированных судебных решений взаимосвязаны с таким элементом доказывания, как преюдициальность судебных актов.
В России преюдиция существовала в Уставе гражданского судопроизводства 1864 г. (ст. 130), а сегодня она закреплена, практически единообразно, во всех процессуальных кодексах - ст. 61 ГПК, ст. 69 АПК, ст. 90 УПК и ст. 64 КАС РФ.
Преюдиция, как неотъемлемая часть процесса доказывания, присутствует в любом виде процесса. Ее цель - обеспечить стабильность судебных актов, ибо обстоятельства, единожды установленные во вступившем в законную силу судебном акте, не могут передоказываться или опровергаться при рассмотрении взаимосвязанных дел при наличии в совокупности объективных и субъективных пределов преюдиции.

Объективные пределы преюдиции - наличие в новом деле тех же фактов, которые были установлены в первоначальном деле.

Рассмотрим пример из практики.
Общество обратилось в арбитражный суд с заявлением о признании недействительными решений налоговой инспекции о привлечении к ответственности за совершение налогового правонарушения, об отказе в возмещении полностью суммы налога на добавленную стоимость, заявленной к возмещению в части отказа в применении налогового вычета.
Налоговая инспекция настаивала на преюдициальности факта направленности действий заявителя во взаимоотношениях с двумя другими обществами на получение необоснованной налоговой выгоды, установленного по другому делу.
Ссылки инспекции на судебный акт по этому делу, который, по мнению инспекции, носит преюдициальный характер по отношению к новому делу, судом кассационной инстанции не были приняты во внимание.
Часть 2 ст. 69 АПК освобождает от доказывания фактических обстоятельств дела, но не исключает их различной правовой оценки, которая зависит от характера конкретного спора.
В основу судебных актов по ранее разрешенному делу, вынесенных в пользу налогового органа, положены выводы судов о направленности действий налогоплательщика на получение необоснованной налоговой выгоды. Указанная правовая оценка фактических обстоятельств, которая была дана судами, не является установлением факта в смысле ст. 69 АПК. Соответственно, данный судебный акт не носит преюдициального характера по отношению к рассматриваемому спору <1>.
--------------------------------
<1> См.: Постановление АС Уральского округа от 20.02.2018 по делу N Ф09-100/18.

В этом же примере отсутствуют и субъективные пределы преюдиции. Как отметил Конституционный Суд РФ, в системе действующего правового регулирования предусмотренное ч. 2 ст. 69 АПК основание освобождения от доказывания во взаимосвязи с положениями ч. 1 ст. 64 и ч. 4 ст. 170 Кодекса означает, что только фактические обстоятельства (факты), установленные вступившим в законную силу судебным актом арбитражного суда по ранее рассмотренному делу, не доказываются вновь при рассмотрении арбитражным судом другого дела, в котором участвуют те же лица <2>.
--------------------------------
<2> Определение КС РФ от 06.11.2014 N 2528-О.

Таким образом, субъективные пределы преюдиции означают, что в первоначальном и последующих делах действуют одни и те же лица, участвующие в деле.

Если в новом деле участвуют и другие лица, то для них факты, установленные в предыдущем решении, не имеют преюдициального значения и устанавливаются на общих основаниях. Такие лица вправе подать самостоятельный иск. В то же время при рассмотрении названного иска суд учитывает обстоятельства ранее рассмотренного дела о праве на спорное имущество, независимо от того, установлены ли они судебным актом суда общей юрисдикции или арбитражного суда. Если суд придет к иным выводам, нежели содержащиеся в судебном акте по ранее рассмотренному делу, он должен указать соответствующие мотивы <3>.
--------------------------------
<3> См.: п. 4 Постановления Пленумов ВС и ВАС РФ от 29.04.2010 N 10/22 "О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав".

В ч. 2 ст. 64 КАС РФ субъективный критерий преюдиции формулируется несколько иначе, чем в АПК: "...не доказываются вновь и не подлежат оспариванию при рассмотрении судом другого административного дела, в котором участвуют лица, в отношении которых установлены эти обстоятельства, или лица, относящиеся к категории лиц, в отношении которой установлены эти обстоятельства". Ответ на вопрос о том, кто такие лица, в отношении которых установлены обстоятельства, дан Верховным Судом РФ: "...под лицами, относящимися к категории лиц, в отношении которой установлены названные выше обстоятельства, понимаются, в частности, органы государственной власти, входящие в единую систему государственных органов (например, налоговые органы, таможенные органы и т.п.), должностные лица соответствующей системы государственных органов" <4>.
--------------------------------
<4> Абзац 2 п. 26 Постановления Пленума ВС РФ от 27.09.2016 N 36 "О некоторых вопросах применения судами Кодекса административного судопроизводства Российской Федерации".

Наличие преюдициальных фактов освобождает соответствующее лицо, участвующее в деле, от их доказывания или опровержения.
Преюдициальность гарантирует вынесение непротиворечащих друг другу судебных актов. Помимо стабильности судебных актов, преюдициальность работает на принцип процессуальной экономии: рассмотрение последующих дел значительно ускоряется при отсутствии необходимости вновь доказывать то, что однажды уже было доказано. Как отметил Конституционный Суд РФ, "введение... института преюдиции требует соблюдения баланса между такими конституционно защищаемыми ценностями, как общеобязательность и непротиворечивость судебных решений, с одной стороны, и независимость суда и состязательность судопроизводства - с другой" <5>.
--------------------------------
<5> Пункт 3.1 Постановления КС РФ от 21.12.2011 N 30-П.

Преюдициальность судебных актов является также одним из последствий вступления судебного акта в законную силу. Иными словами, рассматриваемое правовое явление включено и в доказывание, и в регулирование законной силы судебного акта, а значит, концептуально связано как с теорией доказывания, так и с доктриной судебного акта, законной силой последнего.
Применительно к арбитражным делам все дела упрощенного производства (а это примерно каждое третье дело) завершаются вынесением решения в резолютивной форме. При увеличении суммы иска для дел упрощенного производства количество судебных актов без мотивировочной части возрастет. При этом современные дела упрощенной процедуры - это не бесспорные дела, для их разрешения необходимо установить факты по делу, что делается судом заочно по представленным сторонами доказательствам. Поскольку факты анализируются и устанавливаются в мотивировочной части судебного акта, постольку отсутствие последней лишает их преюдициальности. Это означает, что при наличии этих же фактов в другом деле с теми же участниками они должны быть вновь доказаны, следовательно, не исключено вынесение противоречивого судебного решения. Нужно отметить, что лица, участвующие в деле, нечасто ходатайствуют о вынесении судебного решения в полном объеме. Статистика Уральского судебно-арбитражного округа показывает, что в среднем такие ходатайства подаются в 14% <6> случаев от количества рассмотренных дел в упрощенном порядке. То есть участников процесса устраивает вывод суда, и они не планируют оспаривать его в апелляции.
--------------------------------
<6> См.: официальный сайт АС Уральского округа: http://www.fasuo.arbitr.ru/ (дата обращения: 27.03.2018).

В связи с этим нельзя не сказать о разграничении таких конструкций, как "общеобязательность вступившего в законную силу судебного акта" и "преюдициальное значение фактов, ранее установленных судом при рассмотрении другого дела, как основание освобождения от доказывания данных фактов при рассмотрении нового дела с участием тех же лиц".

Содержание резолютивной части судебного акта является общеобязательным для всех органов государственной власти, юридических и физических лиц. Преюдициальность же прежде всего касается фактов, установленных в мотивировочной части судебного акта. На практике нередко происходит смешение преюдициальности и общеобязательности судебного акта.

В ч. 2 ст. 69 АПК говорится, что обстоятельства, установленные вступившим в законную силу судебным актом арбитражного суда по ранее рассмотренному делу, не доказываются вновь при рассмотрении арбитражным судом другого дела, в котором участвуют те же лица. Следовательно, АПК признает преюдициальными все судебные акты, а именно: судебные приказы, решения, постановления, определения (ч. 1 ст. 15). Введение в арбитражный процесс приказного производства на практике должно было привести к изменению ст. 69 АПК, так как судебные приказы не могут быть преюдициальными, ибо в них не устанавливаются обстоятельства по делу. Да и многие определения арбитражного суда не обладают преюдициальностью, поскольку не устанавливают факты. В других процессуальных кодексах аналогичная норма изложена аккуратнее - как ограничивающая преюдициальность лишь судебными решениями.
При этом для арбитражных судов преюдициальными являются лишь решения суда общей юрисдикции, вступившие в законную силу по ранее рассмотренному гражданскому делу по вопросам об обстоятельствах, установленных решением суда общей юрисдикции и имеющих отношение к лицам, участвующим в деле (ч. 3 ст. 69 АПК).
В настоящее время АПК предусматривает ограниченную преюдициальность приговоров для арбитражных дел. Это обусловлено тем, что для арбитражного суда (так же, как и для гражданского) преюдициальными являются лишь два факта, установленные в приговоре: имели ли место определенные действия и кем они совершены. При этом преюдициальными признаются лишь вступившие в законную силу приговоры суда. В проекте изменения АПК <7> предлагается расширить ч. 4 ст. 69 Кодекса за счет придания преюдициальности также постановлениям по уголовным делам, в частности постановлению о прекращении производства по делу и др. Вступивший в законную силу приговор и иные постановления по уголовному делу суда общей юрисдикции станут обязательными для арбитражного суда, рассматривающего другое дело, в вопросах о том, имели ли место определенные действия и кем они совершены. Другими словами, сохранится ограничительный характер преюдициальности с расширением видов судебных актов по уголовным делам, которым предлагается придать преюдициальность. Очевидно, что иные обстоятельства, установленные приговором и постановлениями суда общей юрисдикции по уголовным делам, не будут обладать преюдициальностью для рассмотрения дела арбитражным судом. По такому же пути идет и проект ч. 4 ст. 61 ГПК <8>. Рассмотренный подход практически заимствован из ст. 64 КАС, что свидетельствует об унификации процессуального законодательства о доказательствах.
--------------------------------
<7> См.: Постановление Пленума ВС РФ от 03.10.2017 N 30 "О внесении в Государственную Думу Федерального Собрания Российской Федерации проекта Федерального закона "О внесении изменений в Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации, Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации, Кодекс административного судопроизводства Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации".
<8> См.: Там же.

Другим примером унификации можно считать предложение законопроекта о внесении изменений в ГПК по обязыванию лиц, участвующих в гражданском процессе, представлять копии документов другим участникам процесса (ст. 57 ГПК РФ). В науке принято в этом случае говорить о раскрытии доказательств. Данное правило существует в АПК с 2002 г., в КАС - с момента принятия (2015 г.). Теперь предложено включить его в ГПК, что вызвало немало споров <9>. Как правило, довод против этого заключается в том, что в гражданском процессе есть слабая сторона - гражданин. Гражданин действительно является слабой стороной, особенно если проживает в глубинке. Но там же живут и индивидуальные предприниматели, из которых далеко не все состоятельны.
--------------------------------
<9> См., напр.: Жуйков В.М. Так называемая оптимизация - это путь в никуда // Закон. 2018. N 1. С. 6 - 27; Туманов Д.А., Стрельцова Е.Г. О некоторых концептуальных вопросах правосудия по гражданским делам // Там же. С. 28 - 45 и др.

Если гражданин способен отправить исковое заявление в суд (пока мы не обсуждаем электронную подачу иска), то почему он не может отправить такой же пакет документов должнику, тем самым раскрыв доказательства? Представляется, что суд не должен выполнять функцию посредника между лицами, участвующими в деле.

Процессуальный институт "Доказательства и доказывание" является межотраслевым, по этой причине правовое регулирование доказывания имеет много общего во всех процессуальных кодексах (АПК, ГПК, КАС, УПК). В связи с этим унификация процессуального законодательства о доказательствах основывается на объективных критериях. Субъектный же характер участников процесса разнится, именно поэтому раскрытие доказательств, подача заявлений и доказательств в электронном виде и пр. вводятся в гражданский процесс существенно позднее. В настоящее время унификация законодательства о доказательствах и доказывании осуществляется на уровне содержания правовых норм при сохранении всех действующих процессуальных кодексов.

Одним из оснований освобождения от доказывания в гражданском, административном, арбитражном процессах является признание. Хорошо известно, что признание - разновидность объяснения сторон.

В развитии данного положения наиболее продвинутым можно считать положение ч. 3.1 ст. 70 АПК, введенное в 2010 г. и пока не воспринятое ни одним другим процессуальным кодексом России: "Обстоятельства, на которые ссылается сторона в обоснование своих требований или возражений, считаются признанными другой стороной, если они ею прямо не оспорены или несогласие с такими обстоятельствами не вытекает из иных доказательств, обосновывающих представленные возражения относительно существа заявленных требований". Во взаимосвязи с принципом состязательности такой подход законодателя призван стимулировать стороны быть активными в процессе рассмотрения дела, доказывать свою правовую позицию.
В конце XIX - начале XX в. обсуждалась возможность существования так называемого молчаливого признания <10>. В Уставе гражданского судопроизводства предусматривалось две ситуации, которые можно отнести к молчаливому признанию:
- в случае отказа стороны от представления требуемого у нее противником документа, когда она не отрицает, что он у нее находится, суд может признать доказанными обстоятельства, в подтверждение которых была сделана ссылка на документ (ст. 444);
- отказ от принятия присяги, уже назначенной судом, или неявка к присяге должны считаться признанием уклонившейся стороной правильности противоположного утверждения другой стороны (ст. 492).
--------------------------------
<10> См.: Васьковский Е.В. Учебник гражданского процесса. Краснодар, 2003. С. 312 - 313.

Устав гражданского судопроизводства допускал и опровержение признания: сторона, учинившая признание, может опровергнуть его в таком только случае, когда признание относилось не к личным ее действиям и когда она может доказать, что была введена в заблуждение незнанием такого обстоятельства, которое открылось лишь впоследствии (ст. 481) <11>.
--------------------------------
<11> Подробнее см.: Решетникова И.В. Молчание - знак согласия // Юрист предприятия. 2011. N 12. С. 16 - 18.

По своей сути подобные случаи молчаливого признания сродни нормам, закрепленным в ч. 3.1 ст. 70 АПК и ч. 3 ст. 79 ГПК. Согласно ч. 3 ст. 79 ГПК при уклонении стороны от участия в экспертизе, непредставлении экспертам необходимых материалов и документов для исследования и в иных случаях, если по обстоятельствам дела и без участия этой стороны экспертизу провести невозможно, суд в зависимости от того, какая сторона уклоняется от экспертизы, а также какое она для нее имеет значение, вправе признать факт, для выяснения которого экспертиза была назначена, установленным или опровергнутым.

Нельзя сказать, что судебные акты часто построены на применении ч. 3.1 ст. 70 АПК. Тем не менее заложенный подход не теряет своей актуальности.

Как отмечено в одном из судебных актов, "судопроизводство в арбитражном суде осуществляется на основе состязательности. Следовательно, нежелание представить доказательства должно квалифицироваться исключительно как отказ от опровержения того факта, на наличие которого аргументированно, со ссылкой на конкретные документы, указывает процессуальный оппонент. Участвующее в деле лицо, не совершившее процессуальное действие, несет риск наступления последствий такого своего поведения" <12>.
--------------------------------
<12> Постановление Президиума ВАС РФ от 08.10.2013 N 12857/12. Приведенная правовая позиция ранее была сформулирована в Постановлении Президиума ВАС РФ от 06.03.2012 N 12505/11.

Однако следует отличать нежелание представить доказательства и невозможность это сделать. Например, истец в обоснование своих требований представил различные доказательства того, что с момента ввода домов в эксплуатацию не выполнялись предусмотренные проектом работы по установке ограждений пандусов и ограждений крылец входа.
Арбитражные суды направляли копии судебных актов с указанием места и времени рассмотрения дела по адресу ответчика, указанному в выписке из Единого государственного реестра юридических лиц. Однако эти документы не были вручены в связи с отсутствием адресата по данному адресу, о чем организация почтовой связи уведомляла арбитражные суды, что в соответствии с п. 3 ч. 4 ст. 123 АПК признается надлежащим извещением. Несмотря на это, ответчик ни в одно судебное заседание своего представителя не направил, возражений относительно предъявленного иска не заявил.
Отклоняя при таких обстоятельствах представленные истцом в обоснование иска доказательства (на основании ч. 3.1 ст. 70 АПК), суд первой инстанции фактически исполнил обязанность ответчика по опровержению доказательств, представленных другой стороной, тем самым нарушив такие фундаментальные принципы арбитражного процесса, как состязательность и равноправие сторон, что могло привести к принятию неправильного решения. Кроме того, вступившим в законную силу решением арбитражного суда по другому делу уже был удовлетворен иск товарищества в части обязания комбината установить ограждения на приямках домов на том же самом объекте.
ВАС РФ отметил то, что арбитражный суд, приняв во внимание, что ответчик не оспорил обстоятельства, на которые ссылался истец, и руководствуясь положениями ч. 3.1 ст. 70 АПК, сделал вывод о том, что обстоятельства, на которые истец ссылается в обоснование своих требований, считаются признанными ответчиком. Как отметил высший суд, при названных условиях оспариваемые судебные акты нарушают единообразие в толковании и применении арбитражными судами норм права, поэтому согласно п. 1 ч. 1 ст. 304 АПК подлежат отмене. В связи со сказанным дело было направлено на новое рассмотрение <13>.
--------------------------------
<13> Постановление Президиума ВАС РФ от 15.10.2013 N 8127/13.

На распределение обязанности по доказыванию влияет не только преюдициальность, но и наличие правовых презумпций, особенности конкретных дел.

Общее правило распределения обязанности по доказыванию звучит предельно просто: каждое лицо, участвующее в деле, должно доказать обстоятельства, на которые оно ссылается как на основание своих требований и возражений (ч. 1 ст. 65 АПК). Продемонстрируем действие этого общего правила.
В рамках дела о несостоятельности (банкротстве) гражданина банк обратился в суд с заявлением о включении в реестр требований кредиторов должника требования банка в размере более 75 млн руб., в котором просил признать это требование обеспеченным залогом имущества должника. Банк представил договор залога, содержащий отметку о государственной регистрации ипотеки, вступившее в законную силу решение суда общей юрисдикции, которым удовлетворено требование залогодержателя об обращении взыскания на заложенное имущество, а также выписку из государственного реестра недвижимости. При таких обстоятельствах на лиц, оспаривающих статус банка как залогового кредитора, перешло бремя опровержения: именно они должны были доказать прекращение права собственности должника на заложенное имущество, в том числе вследствие его уничтожения, подтвердить прекращение залога <14>. Здесь имеет место действие общего правила о распределении обязанности доказывания: каждый доказывает то, на что ссылается.
--------------------------------
<14> См.: Определение ВС РФ от 22.01.2018 по делу N 305-ЭС17-15723.

Вместе с тем, как свидетельствует судебная практика, есть много вариаций данного общего положения.
Первое касается дел, возникающих из публичных правоотношений, и сформулировано в ч. 1 ст. 65 АПК: "Обязанность доказывания обстоятельств, послуживших основанием для принятия государственными органами, органами местного самоуправления, иными органами, должностными лицами оспариваемых актов, решений, совершения действий (бездействия), возлагается на соответствующие орган или должностное лицо". С учетом особенностей сторон публичных правоотношений и необходимости защиты слабой стороны процессуальное законодательство переносит обязанность доказывания на государственные и иные органы.
Вторая группа - особенности, продиктованные наличием правовых презумпций, которые также "сдвигают" обязанность по доказыванию.

В последнее время все чаще стала применяться презумпция добросовестности в арбитражном процессе <15>.
--------------------------------
<15> Подробнее см.: Решетникова И.В. Презумпция добросовестности в арбитражном процессе // Закон. 2017. N 9. С. 120 - 127.

Установленные судом обстоятельства не позволяют применить к ответчику презумпцию добросовестности и переносят бремя доказывания на него: так, в одном из судебных дел именно ответчику, действующему с потенциальным конфликтом интересов, надлежало доказать то, что приобретение имущества завода со стопроцентным участием в его уставном капитале другого завода было совершено в интересах этих юридических лиц, а не для извлечения самим ответчиком частной финансовой либо иной выгоды <16>. Подход знаковый: правовая презумпция означает, что наличие факта (в нашем примере - добросовестности ответчика) предполагается имеющим место. Поскольку в российском процессе все правовые презумпции опровержимы, постольку данная презумпция может быть опровергнута, что и произошло при рассмотрении упомянутого дела. Отсутствие презумпции (ее опровержение) означает, что ответчик доказывает ранее презюмируемый факт.
--------------------------------
<16> См.: Постановление Президиума ВАС РФ от 06.03.2012 N 12505/11.

Данный вывод четко обозначен Верховным Судом РФ: "Судами ошибочно не принято во внимание то, что презумпция добросовестности является опровержимой. В ситуации, когда лицо, оспаривающее совершенную со злоупотреблением правом сделку купли-продажи, представило достаточно серьезные доказательства и привело убедительные аргументы в пользу того, что продавец и покупатель при ее заключении действовали недобросовестно, с намерением причинения вреда истцу, на ответчиков переходит бремя доказывания того, что сделка совершена в интересах контрагентов, по справедливой цене, а не для причинения вреда кредитору путем воспрепятствования обращению взыскания на имущество и имущественные права по долгам" <17>.
--------------------------------
<17> Определение ВС РФ от 15.12.2014 по делу N 309-ЭС14-923.

Наличие правовых презумпций всегда связано с нормами о представлении доказательств, поскольку последние являются неотъемлемой частью бремени доказывания.

Если исходить из общего правила о распределении обязанности по доказыванию, то лицо, участвующее в деле и не имеющее возможности самостоятельно получить необходимое доказательство от лица, у которого оно находится, вправе обратиться в арбитражный суд с ходатайством об истребовании данного доказательства. При удовлетворении ходатайства суд истребует соответствующее доказательство от лица, у которого оно находится (ч. 4 ст. 66 АПК). Лицо, у которого находится истребуемое судом доказательство, направляет его непосредственно в арбитражный суд или выдает его на руки лицу, имеющему соответствующий запрос, для представления в суд (ч. 7 ст. 66 АПК). Недобросовестная сторона может не представить такое доказательство. Соответственно, имеет место опровержение презумпции добросовестности. В итоге обязанность по доказыванию переходит на данное лицо и ставит перед ним выбор: либо представить доказательство, либо проиграть дело ввиду невыполнения обязанности по доказыванию.
Третья группа - влияние особенностей дел на распределение обязанности доказывания. По конкретному делу Высший Арбитражный Суд РФ отметил: "Распределение бремени доказывания в споре о возврате неосновательно полученного должно строиться в соответствии с особенностями оснований заявленного истцом требования. Исходя из объективной невозможности доказывания факта отсутствия правоотношений между сторонами, суду на основании статьи 65 АПК необходимо делать вывод о возложении бремени доказывания обратного (наличие какого-либо правового основания) на ответчика" <18>. В судебной практике данный подход получил название "перераспределение обязанности по доказыванию". В данном примере речь идет об установлении так называемого отрицательного факта.
--------------------------------
<18> Постановление Президиума ВАС РФ от 29.01.2013 N 11524/12.

Другой пример из практики. Поскольку возможность конкурсных кредиторов в деле о банкротстве доказать необоснованность требования другого кредитора, подтвержденного решением третейского суда, обычно объективно ограничена, то предъявление к ним высокого стандарта доказывания привело бы к неравному положению таких кредиторов. При рассмотрении подобных споров конкурсному кредитору достаточно представить суду доказательства prima facie, подтвердив существенность сомнений в наличии долга. Другой же стороне, настаивающей на наличии долга, присужденного третейским судом, не должно составлять затруднений опровергнуть указанные сомнения, поскольку именно она должна обладать всеми доказательствами своих правоотношений с несостоятельным должником. В противном случае на конкурсного кредитора налагалось бы бремя доказывания отрицательного факта, что недопустимо с точки зрения поддержания баланса процессуальных прав и гарантий их обеспечения. Исходя из подобного распределения обязанности доказывания суды должны были испрашивать соответствующие доказательства от заявителя, требующего признания и исполнения решения третейского суда, однако они этого не сделали, неправомерно возложив все бремя доказывания на конкурсных кредиторов <19>.
--------------------------------
<19> См.: Определение ВС РФ от 09.10.2015 по делу N 305-КГ15-5805.

Многочисленная практика Верховного Суда РФ <20> по вопросу распределения обязанности по доказыванию во многом основывается на последствиях опровержения правовых презумпций и подчеркивает активную роль суда в этих вопросах. Суд, будучи ответственным за определение предмета доказывания, принимает меры в том числе для правильного распределения обязанности по доказыванию.
--------------------------------
<20> Ранее - практика ВАС РФ.

References

Reshetnikova I.V. Silence Gives Consent [Molchanie - znak soglasiya]. Corporate Lawyer [Yurist predpriyatiya]. 2011. No. 12. P. 16 - 18.
Reshetnikova I.V. The Presumption of Good Faith in Commercial Litigation [Prezumptsiya dobrosovestnosti v arbitrazhnom protsesse]. Statute [Zakon]. 2017. No. 9. P. 120 - 127.
Tumanov D.A. and Strel'tsova E.G. Some Conceptual Issues in Civil Justice [O nekotorykh kontseptual'nykh voprosakh pravosudiya po grazhdanskim delam]. Statute [Zakon]. 2018. No. 1. P. 28 - 45.
Vas'kovskiy E.V. A Course Book of Civil Procedure [Uchebnik grazhdanskogo protsessa]. Krasnodar, 2003. 464 p.
Zhuykov V.M. The So-Called Optimisation Is a Road to Nowhere [Tak nazyvaemaya optimizatsiya - eto put' v nikuda]. Statute [Zakon]. 2018. No. 1. P. 6 - 27.




Документ предоставлен КонсультантПлюс


КОСВЕННЫЕ ДОКАЗАТЕЛЬСТВА В ГРАЖДАНСКОМ И АРБИТРАЖНОМ
ПРОЦЕССЕ: ПРОБЛЕМЫ ТЕОРИИ И ПРАКТИКИ

А.Т. БОННЕР

Боннер Александр Тимофеевич, профессор кафедры гражданского и административного судопроизводства Университета имени О.Е. Кутафина (МГЮА), доктор юридических наук, заслуженный деятель науки РФ.

Статья посвящена проблемам оценки косвенных доказательств судами и их восприятия правовой доктриной. Автор констатирует тот факт, что природа различий между прямыми и косвенными доказательствами нередко остается непонятой не только судами, но и представителями процессуальной науки, что, в свою очередь, способно привести к грубым ошибкам в процессе доказывания. В частности, следует признать безуспешной высказываемую отдельными исследователями критику "теории связей" как методологической основы деления доказательств на прямые и косвенные, а попытки придания разного веса прямым и косвенным доказательствам - безосновательными. Приведенные примеры из судебной практики подтверждают довод о том, что никакого заранее установленного приоритета прямые доказательства по отношению к косвенным не имеют и иметь не должны. При этом автор исходит из того, что ныне достаточно распространенный термин "стандарт доказывания" вместо использовавшегося ранее "необходимый минимум доказательств", по сути, не привносит ни в теорию, ни в практику ничего нового. Очевидно, что по гражданским делам этот "необходимый минимум" или "стандарт доказывания" должен быть несколько иным, нежели в уголовном процессе, и вряд ли стоит здесь применять конструкцию "за пределами разумных сомнений". В цивилистическом процессе более уместны выражения "баланс вероятностей" и "преимущественная вероятность". При этом употреблявшийся в свое время термин "необходимый минимум доказательств", в сущности, равен или по крайней мере весьма близок к современному термину "преимущественная вероятность".

Ключевые слова: доказывание в гражданском и арбитражном процессе, косвенные доказательства, прямые доказательства, теория связей, теория фактов, необходимый минимум доказательств, стандарт доказывания.

CIRCUMSTANTIAL EVIDENCE IN CIVIL AND ARBITRAZH LITIGATION: THEORETICAL AND PRACTICAL PROBLEMS
A.T. Bonner

Bonner Alexander T., Professor of Civil and Administrative Law Proceedings Department at Kutafin Moscow State Law University, LLD, Honorary Scientist of Russia.

This paper discusses controversial issues in the judicial evaluation and doctrinal interpretation of circumstantial evidence. It is demonstrated that neither judges nor legal process scholars can always comprehend the nature of distinction between direct and circumstantial evidence, which may result in serious evidentiary errors. In particular, some researches have been unsuccessful in their critique of the connection theory that serves as a methodological basis of the distinction between direct and circumstantial evidence; while the attempts at giving different "weights" to these two types of evidence have been found unreasonable. Certain court decisions are cited to confirm the conclusion that direct evidence cannot and should not take an a priori precedence over circumstantial evidence. The term "evidentiary standard", which is currently used in most cases, presumably brings nothing new. Therefore it should differ somehow from the one which is used in criminal cases. The "beyond a reasonable doubt" standard is less appropriate to civil cases than the balance of probabilities or the preponderance of probability. And the substantial evidence standard, which applied for a time, is essentially equivalent or at least closely corresponds to the modern term "preponderance of probability".

Key words: proof in civil and arbitrazh litigation, circumstantial evidence, direct evidence, connection theory, factual theory, substantial evidence, standard of proof.

Проблема косвенных доказательств как средства установления обстоятельств гражданских и арбитражных дел имеет громадное теоретическое и практическое значение. Не секрет, что суды предпочитают по возможности иметь дело с доказательствами прямыми, а не косвенными.
В данном отношении интересное исследование было проведено А.В. Сусариной. По ее мнению, анализ современной судебной практики показал широкое использование косвенных доказательств в гражданских спорах. В то же время автор отмечает разнородность позиций судов относительно возможности использования косвенных доказательств для установления обстоятельств гражданских дел. Так, в более чем в 50% проанализированных ею судебных актов, часть из которых стали предметом рассмотрения надзорной и кассационной инстанций, было выражено отрицательное отношение суда к представляемым сторонами косвенным доказательствам. Суды обращали внимание на неоднозначность выводов, которые могут быть сделаны при их оценке, а также на невозможность подтвердить на их основе искомые факты или факт <1>.
--------------------------------
<1> Сусарина А.В. Проблемы использования косвенных доказательств в современном цивилистическом процессе // Арбитражный и гражданский процесс. 2017. N 6. С. 42 - 47.

В большинстве случаев суды относятся к данному юридическому явлению отрицательно - как к виду доказательств, якобы неспособному установить истину по делу. А.В. Сусарина вполне справедливо, с нашей точки зрения, критикует этот довольно распространенный взгляд и высказывает правильное мнение о том, что косвенные и прямые доказательства нельзя противопоставлять друг другу, между ними не должно быть иерархии <2>.
--------------------------------
<2> Там же.

К сказанному А.В. Сусариной необходимо добавить следующее. Не вызывает сомнения, что косвенные доказательства достаточно часто применяются в судебной практике по гражданским и арбитражным делам. Это связано в том числе с тем, что прямые доказательства наличия или отсутствия тех или иных фактов объективной действительности существуют далеко не всегда. В таких случаях лица, участвующие в деле, и суды направляют свои усилия на собирание, исследование и соответствующую интерпретацию косвенных доказательств. Существует ряд гражданских дел, например некоторые дела особого производства, в частности дела об объявлении гражданина умершим (ст. 276 - 280 ГПК РФ), которые могут быть разрешены исключительно с помощью собирания и исследования косвенных доказательств, другими словами, на основе вероятности. Причем эта вероятность впоследствии может быть опровергнута, например в связи с явкой лица, объявленного умершим, а вступившее в законную силу судебное решение может быть отменено вынесшим его судом (ст. 280 ГПК РФ).
Кроме того, прямые доказательства могут состоять в противоречащих друг другу объяснениях сторон, касающихся наличия или отсутствия определенного факта или фактов. Вынести в такой ситуации судебное решение, соответствующее действительным обстоятельствам дела, довольно затруднительно. В этих случаях лица, участвующие в деле, при содействии суда стараются вовлечь в орбиту судебного разбирательства косвенные доказательства, подтверждающие либо опровергающие прямые доказательства.
Нужно подчеркнуть, что в отдельных случаях вышестоящие суды отнюдь не склонны рассматривать косвенные доказательства в качестве несущественных или "второсортных" доказательств. В определенных ситуациях вполне возможно установление действительных обстоятельств дела главным образом или даже исключительно на основании косвенных доказательств. Так, полагая, что обстоятельства дела были установлены арбитражными судами полно и правильно, и отказывая в передаче кассационной жалобы для рассмотрения в судебном заседании Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда РФ (далее - СКЭС ВС РФ), судья Верховного Суда согласился с тем, что "в данном случае имеется достаточная совокупность косвенных доказательств в подтверждение обстоятельств, характеризующих действия плательщика страховых взносов (здесь и далее в цитатах выделено нами. - А.Б.) как недобросовестные, о чем в том числе свидетельствует отзыв ряда платежных поручений" <3>.
--------------------------------
<3> Определение ВС РФ от 09.10.2017 N 305-КГ17-14135 // СПС "КонсультантПлюс".

Интерес представляет и следующее указание суда кассационной инстанции, частично отменившего постановленные по делу судебные акты арбитражных судов и направившего дело в этой части на новое рассмотрение арбитражного суда первой инстанции:
"Учитывая объективную сложность получения арбитражным управляющим, кредиторами отсутствующих у них прямых доказательств дачи указаний, судами должна приниматься во внимание совокупность согласующихся между собой косвенных доказательств, сформированная на основании анализа поведения упомянутых субъектов. Если заинтересованные лица привели достаточно серьезные доводы и представили существенные косвенные доказательства, которые во взаимосвязи позволяют признать убедительными их аргументы о возникновении отношений фактического контроля и подчиненности, в силу статьи 65 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации бремя доказывания обратного переходит на привлекаемое к ответственности лицо" <4>.
--------------------------------
<4> Кассационное определение Судебной коллегии по экономическим спорам ВС РФ от 15.02.2018 N 302-ЭС14-1472(4,5,7) // СПС "КонсультантПлюс".

Игнорирование косвенных доказательств нижестоящими судами порой ведет к отмене вынесенных ими решений.

Например, в одном из экономических споров основанием для отмены судебных актов послужило то, что:
"...суды... должным образом не исследовали первичные документы по поставке, не определили сальдо обязательств поставщика и покупателя, не оценили совокупность всех косвенных доказательств (не исследовали сведения, имеющие отношение к налоговым обязательствам и отраженные как в книгах продаж, так и в налоговых декларациях и счетах-фактурах; не установили, как были трансформированы налоговые обязательства в связи с новацией; не выяснили, в связи с наличием каких разумных экономических причин торговый дом, перечислявший, по его мнению, авансовые платежи и не получающий товар, вновь перечислял дополнительные авансы, по которым также не получал встречное предоставление в виде товаров)" <5>.
--------------------------------
<5> Кассационное определение СКЭС ВС РФ от 15.09.2016 N 308-ЭС16-7060 // СПС "КонсультантПлюс".

Близки по своему содержанию и соображения судьи суда кассационной инстанции, явившиеся основанием для передачи кассационной жалобы заявителя для рассмотрения в судебном заседании СКЭС ВС РФ:
"...при наличии сомнений в достоверности актов выполненных работ общество "Союзспецавтоматика" без особых затруднений могло бы подтвердить факт выполнения подрядных работ иными косвенными доказательствами, на которые временный управляющий указывал в суде. В то же время апелляционный суд оставил эти доводы без внимания" <6>.
--------------------------------
<6> Определение ВС РФ от 21.12.2017 N 305-ЭС17-14948 // СПС "КонсультантПлюс".

Любопытно отметить и следующее. Хотя судебная практика отдает явное предпочтение прямым доказательствам, тем не менее в ряде случаев она бывает вынуждена строить установление обстоятельств дела на доказательствах косвенных. В то же время найти в судебных актах судов первой инстанции упоминания о прямых или косвенных доказательствах можно не так уж часто.

В суетливых буднях судебных разбирательств судье или его помощнику, "отписывающему" решение, как правило, бывает не до теоретизирования. Ведь перед ними стоит чисто утилитарная задача - сформулировать судебное постановление таким образом, чтобы оно устояло при апелляционном и кассационном рассмотрении дела. Кроме того, практика использования доказательств в цивилистическом процессе показывает, что суды иногда оказываются не в состоянии верно определить, какие доказательства - прямые или косвенные - представлены сторонами по конкретному делу и какие выводы из них могут быть сделаны.
Так, И. обратилась с иском к В. о взыскании долга в размере 350 тыс. руб. Истица указала, что данная сумма была передана ею В. 13 июня 2016 г. по договору займа. Передача денег подтверждается собственноручно выполненной В. распиской следующего содержания: "Я, В., паспорт... N... получила от И. денежную сумму 350 000 руб. (триста пятьдесят тысяч)".
Ответчик долг не возвратила, в связи с чем истица просила взыскать с нее задолженность в размере 350 тыс. руб.
Защищаясь против иска, ответчик указала на то, что имеющаяся в материалах дела расписка была выдана ею в рамках правоотношений, возникших в ходе трудовой деятельности, но не в связи с заключением договора займа. Однако рассматривавший дело Якутский городской суд не дал оценки этим обстоятельствам и удовлетворил иск.
Отменяя решение, суд апелляционной инстанции указал следующее.
В подтверждение договора займа и его условий может быть представлена расписка заемщика или иной документ, удостоверяющий передачу ему заимодавцем определенной денежной суммы или определенного количества вещей (п. 2 ст. 808 ГК РФ). Предмет договора займа в долговой расписке должен быть четко сформулирован. Исполнение данного требования закона судом первой инстанции не было проверено. Обстоятельства, свидетельствующие о наличии правоотношений, регулируемых нормами § 1 главы 42 ГК РФ, не исследовались и не устанавливались.
Согласно ч. 1 ст. 56 ГПК РФ каждая сторона должна доказать те обстоятельства, на которые она ссылается как на основания своих требований и возражений, если иное не предусмотрено федеральным законом.
Из приведенных выше норм права в их взаимосвязи для квалификации отношений сторон как заемных необходимо установить как факт передачи истцом денежных средств, так и соответствующий характер обязательства, включая достижение между ними соглашения об обязанности ответчика возвратить истцу денежные средства. В данном случае расписка должна быть составлена таким образом, чтобы не возникло сомнений не только по поводу самого факта заключения договора займа, но и по его существенным условиям.
Риск несоблюдения надлежащей формы договора займа, повлекшего недоказанность факта его заключения, лежит на заимодавце.
Из представленной расписки нельзя определить обстоятельства передачи денежных средств, которые в силу положений ст. 810 ГК РФ подлежат возврату как заемные. Таким образом, расписка не может быть расценена как доказательство, свидетельствующее о волеизъявлении сторон по делу на установление заемного обязательства и подтверждающее наличие задолженности у ответчика В. перед истцом И. именно по договору займа.
Решение Якутского городского суда по делу по иску И. к В. о взыскании долга было отменено и принято новое решение, которым в удовлетворении иска было отказано <7>.
--------------------------------
<7> См.: Апелляционное определение Верховного суда Республики Саха (Якутия) от 12.02.2018 по делу N 33-538/2018 // СПС "КонсультантПлюс".

В рамках действующего гражданского процессуального законодательства определение суда апелляционной инстанции должно быть признано верным. В то же время оно нуждается в определенном комментарии.
Суды обеих инстанций не дали квалификации имевшейся в материалах дела расписки в качестве прямого или косвенного доказательства заключения договора займа. Вместе с тем очевидно, что, удовлетворяя иск, суд первой инстанции расценил ее в качестве прямого доказательства, а суд апелляционной инстанции, напротив, сделал вывод о том, что она не может рассматриваться как доказательство, подтверждающее наличие задолженности у ответчика перед истцом именно по договору займа. Исходя из этого он расценил расписку в качестве доказательства косвенного.
На самом же деле из содержания расписки можно было сделать определенные выводы сразу по двум фактам, входящим в предмет доказывания по делу. Во-первых, можно было однозначно заключить, что И. передала В. 350 тыс. руб., а В. их от И. получила. Во-вторых, из содержания расписки вовсе не следовало категорического вывода о характере правоотношения, в рамках которого была передана и получена указанная сумма. В этом смысле расписка могла служить лишь косвенным доказательством заключения между сторонами договора займа. Таким образом, имевшаяся в материалах дела расписка являлась прямым доказательством получения ответчиком денежной суммы и одновременно косвенным (но требующим подтверждения иными косвенными или прямыми доказательствами) - передачи денег по договору займа.
Суд апелляционной инстанции не обратил внимания суда первой инстанции и на то, что последним были нарушены положения, сформулированные в ч. 2 ст. 56 ГПК РФ. В соответствии с названной нормой суд определяет, какие обстоятельства имеют значение для дела и какой стороне надлежит их доказывать, выносит обстоятельства на обсуждение, даже если стороны на какие-либо из них не ссылались.
Мог ли суд правильно установить обстоятельства конкретного дела? Вполне. Разумеется, трудно было рассчитывать на то, что у истицы И. могли быть какие-то иные письменные доказательства передачи В. денежной суммы именно по договору займа. Но нельзя было категорически исключать возможность доказывания истцом обстоятельств, указанных в ст. 431 ГК РФ, посвященной толкованию договора. При толковании условий договора судом принимаются во внимание все соответствующие обстоятельства, включая предшествующие договору переговоры и переписку, а также последующее поведение сторон.
Еще более существенно то, что истица могла укрепить свои позиции, если бы она смогла опровергнуть утверждения ответчика о том, что денежная сумма была передана ей в рамках правоотношений, возникших в ходе трудовой деятельности, но не на основании заключения договора займа.
В связи с этим не совсем точной можно признать и утверждение суда апелляционной инстанции о том, что риск несоблюдения надлежащей формы договора займа, повлекшего недоказанность факта его заключения, лежит на заимодавце. Суд первой инстанции не смог или не захотел попытаться установить, в рамках каких правовых отношений сторон была выдана имеющаяся в материалах дела расписка. Из-за неточного (неполного) содержания документа суд первой инстанции ошибочно счел его достаточным доказательством заключения договора займа, и на данной стадии процесса негативные последствия несоблюдения надлежащей формы юридического документа возникли у ответчика В. А по итогам рассмотрения дела судом апелляционной инстанции такого рода негативные последствия, напротив, появились у истицы И. Поэтому более правильным было бы считать, что негативные последствия несоблюдения надлежащей формы договора могут возникнуть как у одной, так и у обеих сторон.
Наконец, были ли установлены судом действительные обстоятельства дела? Разумеется, нет. Причем судом первой инстанции дело было разрешено неверно, а судом апелляционной инстанции - сугубо формально. Впрочем, в рамках действующего законодательства последний не имел возможности ни истребовать или хотя бы разъяснить сторонам необходимость представления дополнительных доказательств, ни отменить решение и направить дело на новое рассмотрение. И вот здесь нельзя не вспомнить классика российской науки процессуального права проф. В.А. Рязановского, который в свое время писал:
"Плохо то правосудие, которое ограничивает свои задачи достижением формальных результатов, такое положение граничит с сознательным допущением неправосудия. Суд должен установить право действительно существующее, а не формальное право. Формальная истина есть фикция истины, принимаемая за таковую предписанием закона - при невозможности или крайней затруднительности раскрытия материальной истины. Подобное положение допустимо только в редких исключительных случаях, но не может служить основанием организации процесса как социального института, не может служить фундаментом отправления правосудия. В таком случае установление действительно существующего права, правильное распознавание права может быть лишь случайным результатом судопроизводства" <8>.
--------------------------------
<8> Рязановский В.А. Единство процесса. М., 1996. С. 32 - 33.

Впрочем, применительно к обстоятельствам анализируемого дела подобные упреки, конечно, нужно адресовать в первую очередь законодателю, а не правоприменителю.

Так что же из себя представляют косвенные доказательства и чем они отличаются от прямых? К сожалению, в теории процессуального права единства по данному вопросу нет.

В процессуальной литературе в течение многих лет прямые и косвенные доказательства разграничивали следующим образом:
"Доказательства называются прямыми, когда они прямо указывают на главный факт, то есть когда они устанавливают сами факты, имеющие... значение по делу (юридические факты).
К косвенным относятся доказательства, которые прямо не указывают на главный факт, а устанавливают лишь побочные обстоятельства (его признаки), которые в их совокупности и взаимосвязи позволяют сделать вывод о фактах, имеющих... значение по делу" <9>.
--------------------------------
<9> Трусов А.И. Основы теории судебных доказательств. М., 1960. С. 58.

Понятно, что приведенное определение малосодержательно, тавтологично и не может пролить свет на природу косвенных доказательств и их отличие от доказательств прямых.
Впрочем, современный исследователь Д.И. Смольников полагает, что одним из возможных оснований для разграничения прямых и косвенных доказательств, которое может быть наиболее полезно практике, является деление их в зависимости от типа устанавливаемого факта. Автор называет такой метод разграничения прямых и косвенных доказательств теорией фактов. "Если доказательство подтверждает наличие или отсутствие главного факта, то принято говорить о прямом доказательстве. Доказательство, устанавливающее доказательственный факт, через который с помощью умозаключения можно прийти к выводу о наличии либо отсутствии главного факта, является косвенным. Именно такое деление позволяет уравнять прямые и косвенные доказательства, а также ответить на главный вопрос: достаточно ли только косвенных доказательств, чтобы установить главный факт?" <10>.
--------------------------------
<10> Смольников Д.И. Теория и практика применения косвенных доказательств в гражданском судопроизводстве (на примере практики судов общей юрисдикции) // Мировой судья. 2015. N 9. С. 29.

Можно согласиться с тем, что в отдельных случаях для установления обстоятельств дела приходится устанавливать не только юридические факты, входящие в предмет доказывания, но и доказательственные факты. Однако так бывает далеко не всегда. В очень многих случаях вывод о наличии или отсутствии юридического факта, входящего в предмет доказывания (по терминологии Д.И. Смольникова - главного факта), можно сделать и из косвенного доказательства. Только такой вывод будет не однозначным, но лишь вероятным или предположительным. Например, в судебном заседании по делу о взыскании долга по договору займа истец ссылается на адресованное ему письмо ответчика, в котором содержится просьба одолжить ему определенную денежную сумму. Такого рода информация, вне сомнения, связана с главным фактом, но только на основе вероятности или предположения. В случае привлечения и исследования иных прямых или косвенных доказательств по делу эта вероятность или предположение может быть подтверждена или опровергнута.
Проблема прямых и косвенных доказательств была блестяще разработана в трудах выдающегося процессуалиста С.В. Курылева. По его мнению, разница между прямыми и косвенными доказательствами заключается в различии однозначных и многозначных связей между явлениями природы и общества. "Однозначная связь, - писал ученый, - это такая связь явления (причины, условия или следствия), которая проистекает только в единственно возможном направлении. Например, отсечение головы человека (причина) влечет необходимо лишь одно следствие - смерть человека. Или беременность как следствие может быть результатом лишь единственно возможной причины - зачатия.
Многозначная связь, наоборот, это такая связь явления (причины, условия или следствия), которая может проистекать в различных направлениях. Например, смерть человека как следствие может быть результатом разных причин. Удар по голове как причина в зависимости от ряда обстоятельств может влечь разные следствия: либо смерть, либо сотрясение мозга, либо иное тяжкое или легкое телесное повреждение.
Многозначная и однозначная связи существуют объективно. Они существенно отличаются друг от друга. Их разграничение и анализ и дают, нам кажется, возможность правильно решить вопрос о сущности косвенных доказательств, их отличии от прямых доказательств... необходимую теоретическую базу для разработки методики исследования и оценки косвенных доказательств. <...>
Прямое доказательство - это такой известный факт, который в силу его однозначной связи с неизвестным фактом дает возможность сделать лишь один вывод о неизвестном факте - о наличии его или отсутствии; косвенное доказательство - это, наоборот, факт, дающий в силу многозначности его связей возможность для различных вероятных выводов. Поэтому заключение от него к искомому факту носит не характер единственной возможности, а лишь характер большей или меньшей вероятности.
Отсюда и следует вывод об отмечаемой в литературе характерной черте косвенного доказательства - недостаточности его одного без других доказательств для установления искомого факта.
Для установления искомого факта при помощи косвенных доказательств многозначность их связей должна быть сведена к единственной связи с искомым фактом путем исключения наличия связей косвенного доказательства со всеми иными фактами, кроме искомого; и лишь полное исключение всех возможных связей, кроме единственной, гарантирует установление истины при помощи косвенных доказательств.
Такое исключение осуществляется путем привлечения иных доказательств, необходимый минимум которых определяется в зависимости от характера связей данного конкретного случая" <11>.
--------------------------------
<11> Курылев С.В. Сущность судебных доказательств // Избранные труды. Минск, 2012. С. 249 - 251. URL: http://www.pravo.by/upload/pdf/izbrannye-trudy/kurilev_izbrannie_trudi.pdf (дата обращения: 05.04.2018).

В настоящее время точка зрения С.В. Курылева на природу различий между прямыми и косвенными доказательствами, по существу, является в теории общепризнанной. Причем она настолько ясна и понятна, что многие современные авторы склонны рассматривать теорию связей в качестве аксиомы, а потому забывают ссылаться на основоположника данного направления в науке процессуального права <12>.
--------------------------------

КонсультантПлюс: примечание.
Учебник "Арбитражный процесс" (под ред. М.К. Треушникова) включен в информационный банк согласно публикации - Городец, 2007 (3-е издание, исправленное и дополненное).
<12> См., напр.: Юдельсон К.С. Судебные доказательства в гражданском процессе. М., 1956. С. 46 - 48; Гражданский процесс: Учеб. / Под ред. В.А. Мусина, Н.А. Чечиной, Д.М. Чечота. М., 2000. С. 213 - 214; Треушников М.К. Судебные доказательства. М., 2004. С. 95 - 96; Осокина Г.Л. Гражданский процесс. Общая часть. М., 2008. С. 664 - 666; Боннер А.Т. Традиционные и нетрадиционные средства доказывания в гражданском и арбитражном процессе. М., 2012. С. 18 - 20; Гражданское процессуальное право России / Под ред. С.Ф. Афанасьева. М., 2013. С. 378 - 379; Курс доказательственного права: Гражданский процесс. Арбитражный процесс / Под ред. М.А. Фокиной. М., 2014. С. 217 - 219; Гражданский процесс: Учеб. / Под ред. М.К. Треушникова. М., 2014. С. 266; Гражданский процесс: Учеб. / Под ред. В.В. Блажеева, Е.Е. Уксусовой. М., 2015. С. 267 - 268; Арбитражный процесс / Под ред. М.К. Треушникова. М., 2017. С. 181 и др.

В то же время в адрес теории связей порой высказываются и соображения критического порядка. В частности, с ее критикой в свое время выступал проф. В.К. Пучинский. Он полагал, что "в отечественной литературе утвердился и механически тиражируется тезис, согласно которому прямое судебное доказательство имеет однозначную связь с искомым юридическим фактом, косвенное - связь многозначную. Внешне тезис выглядит привлекательно, а главное, наукообразно. Однако в реальной действительности связь между какими-нибудь явлениями либо существует, либо ее вовсе нет" <13>.
--------------------------------
<13> Пучинский В.К. Понятие, значение и классификация судебных доказательств в российском процессуальном праве // Законодательство. 2004. N 12. С. 32.

Высказанное проф. В.К. Пучинским соображение представляется нам несколько странным. Если в реальной действительности связи между какими-нибудь явлениями не существует, то в большинстве случаев нет и смысла доказывать соответствующее обстоятельство. Однако в отдельных ситуациях именно отсутствие такой связи будет иметь существенное доказательственное значение. Позволим себе привести два примера: один из области уголовного, а второй - из гражданского процесса.
Пример 1. Получив от подозреваемого удар в определенную часть тела, гражданин через несколько минут скончался. Между тем, по заключению судебно-медицинского эксперта, последствием удара стало легкое телесное повреждение без расстройства здоровья. Скончался же человек от сердечного заболевания.
Пример 2. По гражданскому делу об установлении отцовства была проведена судебно-медицинская экспертиза. По ее результатам эксперт или комиссия экспертов пришли к заключению, что в связи с особенностями состояния здоровья ответчика он в принципе не может иметь детей.
Спрашивается: имеет ли отсутствие связи между доказательственным фактом в виде заключения эксперта и соответствующими юридическими фактами (причиной смерти лица в первом случае и происхождением ребенка во втором) значение и отразится ли оно на судьбе разрешенных дел? Разумеется, на оба поставленных вопроса необходимо ответить положительно.
Не лишены интереса и следующие рассуждения, сформулированные Д.И. Смольниковым. Он полагает, что в отечественной и зарубежной доктрине не установлено единого подхода к пониманию косвенных доказательств. Восприятие наукой теории связей не сопровождалось серьезным опровержением теории фактов. Более того, данные теории не противоречат друг другу - они представляют различные подходы к описанию и пониманию правового института. При этом более убедительной и последовательной ему видится теория фактов, согласно которой прямым является доказательство, устанавливающее главный факт, а косвенным - то, которое устанавливает доказательственный факт. Будучи установленным, доказательственный факт позволяет прийти к утверждению о наличии либо отсутствии главного факта.
"Преобладающая в российской науке точка зрения, согласно которой косвенные доказательства - это доказательства, имеющие многозначную связь с главным фактом, вряд ли полезна для практики. Более того, такой подход может привести к весьма спорному и опасному для судопроизводства умозаключению: если косвенные доказательства обладают многозначной связью, то они, во-первых, "хуже" прямых. Во-вторых, только совокупность косвенных доказательств может привести к верному и единственно возможному умозаключению, поскольку только совокупность, а точнее система доказательств, устраняет многозначность, поскольку каждое из них подтверждает другое. Однако такая совокупность нужна не всегда (косвенное доказательство косвенному рознь), и косвенные доказательства всегда оставляют место для иной интерпретации (такова их сущность)" <14>.
--------------------------------
<14> Смольников Д.И. Теория и практика применения косвенных доказательств... С. 29.

Представляется, что безапелляционные утверждения молодого ученого слишком категоричны, а главное - совершенно бездоказательны.
Позиция автора о том, что "теория фактов" является "более убедительной и последовательной", а "точка зрения, согласно которой косвенные доказательства - это доказательства, имеющие многозначную связь с главным фактом, вряд ли полезна для практики", абсолютно ничем не подкреплена. Вряд ли можно рассматривать абстрактные умозаключения, сформулированные Д.И. Смольниковым, в качестве сколько-нибудь убедительной научной аргументации.
В то же время понять, в чем заключается спорность, а тем более - опасность критикуемой автором точки зрения, довольно сложно. Что изменится от того, что из объяснения сущности косвенных доказательств мы уберем рассуждения о свойственных последним многозначных связях и об их отличии от связей однозначных? Ведь из одного косвенного доказательства, как правило, можно сделать не один, а несколько предположительных выводов о наличии или отсутствии соответствующих фактов, и только путем привлечения других косвенных или прямых доказательств можно исключить иные варианты развития событий и свести многозначную связь к связи однозначной.
В качестве исключения, когда из одного косвенного доказательства допустимо сделать единственный максимально достоверный вывод, пожалуй, можно назвать лишь заключение судебно-генетической экспертизы. Если на основании проведенных исследований эксперт придет к выводу, что гражданин А с вероятностью в 99,9% является отцом ребенка В, то мы все равно имеем дело не с прямым, а с косвенным доказательством. Однако вероятность иного вывода (гражданин А не является отцом ребенка В) настолько незначительна, что ее можно проигнорировать. Разумеется, мы исходим из того, что экспертиза проводилась квалифицированным и добросовестным экспертом, располагавшим достаточным и доброкачественным материалом для исследования. Мы не исключаем, что можно найти и какие-то иные примеры единственного косвенного доказательства, на основе которого будет сделано умозаключение, признаваемое максимально вероятным и достаточным для вывода о наличии или отсутствии соответствующего факта. Однако это не более, чем исключение. В подавляющем же большинстве случаев выносить судебное решение на основе единственного косвенного доказательства, пользуясь терминологией Д.И. Смольникова, было бы для правосудия по-настоящему опасно, а потому совершенно недопустимо.
Нужно сказать, что автор этих строк не без удовольствия ознакомился с фундаментальным диссертационным исследованием Д.И. Смольникова, в котором среди прочего прекрасно проанализирована отечественная судебная практика и зарубежная литература <15>. Нельзя не присоединиться к ряду совершенно правильных выводов диссертанта, включая, например, следующие:
- "суть в том, что не только прямое, но и косвенное доказательство позволяет сделать достоверный вывод о доказательственном факте";
- "и прямое, и косвенное доказательство основаны на умозаключении";
- "стоит признать, что теория связей является неплохой иллюстрацией для того, чтобы показать различие между прямыми и косвенными доказательствами. В отличие от нее, теория фактов сложнее для восприятия" <16>.
--------------------------------
<15> Смольников Д.И. Косвенные доказательства в гражданском судопроизводстве России: Дис. ... канд. юрид. наук. М., 2015.
<16> Смольников Д.И. Косвенные доказательства в гражданском судопроизводстве России. С. 51, 60, 68.

В связи с этим порой не совсем понятно, о чем, собственно, и зачем спорит молодой и, вне сомнения, талантливый ученый?
В диссертации Д.И. Смольникова содержится весьма интересный анализ судебной практики использования косвенных доказательств и допускаемых судами ошибок. В частности, суды нередко называют косвенными доказательства, которые таковыми на самом деле не являются. Так, применяя термин "косвенное доказательство", суды противопоставляют его "достоверным доказательствам" или отмечают, что косвенные доказательства - это те, которые не могут являться бесспорными доказательствами. Порой суды противопоставляют косвенные доказательства достаточным доказательствам, которые бы позволили вынести на их основе решение, или рассматривают косвенные доказательства в качестве синонима "дополнительных доказательств".
В отдельных судебных актах косвенные доказательства называются производными. Встречаются и судебные решения, в которых к косвенным доказательствам "по характеру между доказательствами и фактом" относили свидетельские показания <17>.
--------------------------------
<17> Там же. С. 88 - 89.

Думается, что в принципе нельзя ставить вопрос о "первосортности" прямых и "второсортности" косвенных доказательств. В очень многих случаях в судебной практике косвенные доказательства с успехом используются для дополнения либо опровержения обстоятельств, которые стороны пытаются доказать или опровергнуть с помощью прямых доказательств.

В то же время доказывание с помощью косвенных доказательств существенно отличается от доказывания с помощью прямых доказательств, о чем уже шла речь выше. Как правило, косвенных доказательств должно быть относительно много. Выводы, следующие из них, порой сложнее анализировать по сравнению с на первый взгляд кристально ясными и понятными выводами, следующими из прямых доказательств.
Однако жизнь показывает, что "простые и ясные" умозаключения, которые можно сделать при исследовании и оценке прямых доказательств, далеко не всегда являются верными. Ведь прямые доказательства значительно чаще, чем косвенные, бывают недоброкачественными, в частности фальсифицированными. Поэтому косвенные доказательства нередко и притом достаточно успешно используются для проверки информации, содержащейся в прямых доказательствах.
В связи с этим проанализируем ситуацию, которая в последнее время не сходит со страниц некоторых СМИ и экранов телевизоров. Известный певец В. Казаченко прославился не только как исполнитель хита "Больно мне, больно", но и в качестве фигуранта скандальных судебных процессов, в которых речь шла о признании его брака недействительным, оспаривании отцовства и взыскании алиментов на содержание годовалого сына и неработающей жены.
В подтверждение материального положения ответчика суду была представлена справка, согласно которой певец с мая 2017 г. трудится в ООО "Издательство ДЖЕМ" с уставным капиталом в 10 тыс. руб. на должности менеджера отдела артистов с зарплатой в 19 тыс. руб. Представители ответчика также пояснили суду, что какой-либо иной приносящей доходы деятельностью он не занимается. Кроме того, в судебное заседание явился гражданин, заявивший, что он представляет интересы некоего Горшкова, якобы являющегося настоящим отцом ребенка, рожденного супругой ответчика.
Таким образом, суду было представлено первоначальное прямое доказательство, якобы подтверждающее реальное материальное положение ответчика, а также производное прямое доказательство в виде заявления представителя гражданина Горшкова о том, что именно последний, а вовсе не супруг матери ребенка по зарегистрированному браку Казаченко является отцом ребенка. Если исходить из того, что прямые доказательства являются "первосортными" и имеющими несомненные преимущества перед доказательствами косвенными, то, очевидно, суду следовало бы иск о признании недействительной записи отцовства в отношении Казаченко удовлетворить, в иске о взыскании алиментов на содержание ребенка отказать, а при рассмотрении иска о взыскании алиментов на содержание жены ответчика исходить из размера его доходов, указанных в справке ООО "Издательство ДЖЕМ". Но в том-то и дело, что в судебном процессе не может быть априори лучших или худших доказательств и что все они исследуются и оцениваются в их совокупности.
В итоге вопрос об отцовстве ответчика В. Казаченко был разрешен на основе более чем убедительного косвенного доказательства. По заключению судебно-генетической экспертизы, вероятность того, что В.Г. Казаченко является отцом Ф. Казаченко, составляет 99,9%. Любопытна и информация о личности "настоящего отца ребенка" - гражданина Горшкова, которая также являлась косвенным доказательством по делу. "Настоящему отцу" всего 20 лет, и на момент рассмотрения гражданского дела в отношении его была избрана мера пресечения в виде домашнего ареста в связи с привлечением к уголовной ответственности за продажу наркотиков.
Опровергая достоверность информации о доходах В. Казаченко, истица О. Казаченко представила суду в качестве косвенного доказательства билет на концерт певца, который, впрочем, представители ответчика поспешили объявить поддельным.
В связи с занятой ответчиком позицией по поводу его доходов, явно не соответствующей реальности, суд не смог с достоверностью установить его действительное материальное положение, однако отверг представленную справку о доходах как не соответствующую действительности. При этом суд во многом исходил из личности ответчика - известного концертирующего певца, заслуженного артиста РФ и автора ряда альбомов, а поэтому постановил взыскать на содержание ребенка и неработающей жены ответчика алименты в общей сумме 31 тыс. руб. в месяц. Таким образом, в данном деле, как и во многих других случаях, оценив всю совокупность собранных и исследованных в судебном заседании доказательств, суд совершенно верно отдал предпочтение достоверным косвенным, а не явно сфабрикованным прямым доказательствам. Так что газетный заголовок "Певец Вадим Казаченко не смог убедить суд, что он нищий" <18> верно отразил всю суть судебной баталии.
--------------------------------
<18> МК. 2018. 1 марта.

Любопытно отметить и то, что, судя по всему, теория связей постепенно (впрочем, пока еще достаточно осторожно) начинает проникать со страниц учебной и научной литературы в тексты судебных актов. Например, с некоторых пор в отдельных постановлениях судов общей юрисдикции можно встретить занимательную сентенцию, раскрывающую "выработанные правила использования косвенных доказательств". Формулируется она следующим образом: "...косвенные доказательства используются только в совокупности, достоверность каждого косвенного доказательства не вызывает сомнений, при этом косвенные доказательства подтверждают и дополняют друг друга, в совокупности эти доказательства выявляют однозначную связь с доказываемым фактом" <19>. Разумеется, подобная сентенция очень похожа на штамп, но если в судебном акте она подводит итог многостраничному анализу исследованных судом доказательств, то этот "штамп" способен произвести определенное впечатление.
--------------------------------
<19> См., напр.: Апелляционные определения Ленинградского областного суда от 15.12.2011 N 33-6198/2011; от 29.12.2011 N 33-6481/2011; от 06.03.2012 N 33-839/2012; от 07.06.2012 N 33а-2520/2012; от 08.11.2012 N 33а-4843/2012; от 13.12.2012 N 33а-5549/2012; от 20.12.2012 N 33а-5638/2012; от 10.01.2013 N 33а-21/2013; от 22.08.2013 N 33-4004/2013; от 12.12.2013 N 33-5618/2013; от 25.07.2013 N 33-3418/2013; от 15.08.2013 N 33-3835/2013; от 28.03.2013 N 33а-1301/2013; от 28.03.2013 N 33а-1360/2013; от 25.04.2013 N 33а-1828/2013; от 13.03.2014 N 33-1309/2014; от 20.03.2014 N 33-1417/2014; от 03.04.2014 N 33-1444/2014; от 06.05.2014 N 33-2215/2014; от 06.05.2014 N 33-2217/2014; от 06.05.2014 N 33-2218/2014; от 28.08.2014 N 33-4233/2014; Тверского областного суда от 07.04.2015 N 33-1140 и др.

Нужно сказать, что с проблемой правильной оценки совокупности прямых и косвенных доказательств по уголовным и гражданским делам постоянно сталкиваются и суды зарубежных стран. Так, во Франции после нескольких лет следствия и судебных разбирательств закончилось вынесением обвинительного приговора и полным удовлетворением гражданского иска сенсационное дело Пьера Ле Геннек и его жены Даниэль. Подсудимый, он же гражданский ответчик, в течение нескольких лет работал электриком у всемирно известного художника Пабло Пикассо, а в 2010 г., спустя без малого сорок лет после смерти художника (1973 г.), заявил, что обладает несколькими сотнями работ мастера. "Список Геннека" включал 271 произведение, написанное Пикассо в период с 1900 по 1932 г. Это были большей частью полотна кубистского, так называемого голубого, периода творчества. Геннек также сообщил журналистам, что принадлежащая ему коллекция включает литографии, акварели, портреты первой жены Пикассо Ольги Хохловой и записные книжки художника.
Естественно, журналисты стали задавать мсье Геннеку вопросы: как вся эта внушительная коллекция, которая стоит безумных денег и о которой до этого никто из искусствоведов не знал, могла оказаться в руках простого рабочего? И почему он молчал об этом почти сорок лет? В ответ Геннек пояснил:
"Я работал для мастера с 1970 по 1973 год, вплоть до его кончины. Уже потом помогал по мелочам, что-нибудь починить, установить его жене. Эти картины и эта коллекция в целом являются подарками самого Пикассо, а потом и его жены, которые таким образом отблагодарили меня за мой труд.
По словам пенсионера, раскрыть содержание своего "тайника" его вынудило плохое самочувствие, а также материальные проблемы.
Еще в январе [2010] года он послал сыну художника Клоду Пикассо, который одновременно является главным хранителем его наследия, фото нескольких находящихся у него акварелей, с просьбой выписать на них сертификат подлинности. Наследник с ходу отказал пенсионеру, посчитав его за афериста" <20>.
--------------------------------
<20> Макарычев М. Тайны Пикассо // РГ. 2010. 1 дек.

9 сентября 2010 г. Геннек с чемоданом, полным акварелей, литографий, зарисовок, а также фотографиями коллажей <21>, в сопровождении жены явился в Фонд Пикассо в Париже, что стало для К. Пикассо и сотрудников фонда полной неожиданностью, ведь ни одна из этих работ не фигурировала в расширенном списке произведений мастера, составленном через несколько лет после его смерти.
--------------------------------
<21> Коллаж (от фр. coller - приклеивание) - прием в искусстве, соединение в одном произведении подчеркнуто разнородных элементов (различных по происхождению, материальной природе, контрастных по стилю и т.п.). Коллаж заключается в создании живописных или графических произведений путем наклеивания на какую-либо основу предметов и материалов, отличающихся от основы по цвету и фактуре. Коллажем также называется произведение, целиком выполненное в этой технике.

Чрезвычайно разгневанный К. Пикассо в интервью французским журналистам сказал, что его отец не мог "так просто взять и подарить свои полотна, пусть и раннего периода творчества, обычному электрику".
"Мой отец не стал бы просто так разбазаривать то, чему отдал свою жизнь. В лучшем случае он мог подарить одну свою работу, но не делать же подарок в виде сотен своих работ?!" <22>.
--------------------------------
<22> Макарычев М. Указ. соч.

Наследник заподозрил, что данная коллекция могла попасть к Геннеку нечестным путем. Прокуратура по заявлению К. Пикассо стала проводить проверку, включая "тщательную экспертизу произведений с участием самых авторитетных специалистов на предмет их подлинности и соответствия кисти мастера", до окончания которой на коллекцию Геннека был наложен арест. Самого же пенсионера несколько часов допрашивала полиция, которой он был вынужден несколько иначе объяснить нахождение у него произведений мэтра. По новой версии большую часть работ ему подарил не сам Пикассо, а якобы его последняя жена Жаклин, ушедшая из жизни в 1986 г.
Финал этой истории тем не менее оказался для Геннека и его жены достаточно печальным. В связи с заявлением К. Пикассо было возбуждено уголовное дело, переданное по завершении расследования на разрешение суда.
В судебном заседании, отрицая кражу произведений искусства, Геннек сообщил, что "Пикассо полностью ему доверял". Его слова в известной мере подтвердила и внучка художника К. Ютен-Блэ, заявившая, что была знакома с электриком и что семья мастера относилась к Ле Геннеку "по-дружески". Однако и она высказала сомнение в том, что ее не лишенный практичности и даже отчасти прижимистости дед ни с того ни с сего мог подарить своему наемному работнику исключительно ценную коллекцию произведений искусства, а также предметы сугубо личного и даже интимного характера - портреты покойной жены О. Хохловой и свои записные книжки <23>.
--------------------------------
<23> См.: Маслов В. Наследники начинают и выигрывают, а два шедевра обретают авторство: обзор громких арт-событий за неделю. URL: https://artchive.ru/news/846~Nasledniki_nachinajut_i_vyigryvajut_a_dva_shedevra_obretajut_avtorstvo_obzor_gromkikh_artsobytij_za_nedelju (дата обращения: 05.04.2018).

Вынесенный судом приговор достаточно интересен как с уголовно-процессуальной, так и с уголовно-правовой точки зрения. Потерпевший (если считать П. Пикассо потерпевшим) и его жена давно скончались и никаких показаний, естественно, дать не могли. Не сохранилось на этот счет и каких-либо письменных доказательств в виде договора либо договоров дарения, переписки художника и электрика, в которой бы говорилось о передаче и получении Геннеком "подарков" и т.п. Никакой информации на этот счет не было и в записных книжках художника.
Подсудимые своей вины не признали, продолжая утверждать, что находящиеся у них работы мастера в разное время были подарены Ле Геннеку самим Пикассо и его женой. Эту версию поддержал и адвокат подсудимых, ссылавшийся, в частности, на то, что "Пикассо со своей отменной памятью не мог не заметить пропажи двух с лишком сотен рисунков, если бы их и вправду украли" <24>.
--------------------------------
<24> Там же.

Таким образом, суд столкнулся с необходимостью разрешать вопрос о наличии или отсутствии состава преступления и о судьбе заявленного по делу гражданского иска на основании исследования и оценки прямых доказательств в виде показаний супругов Геннек и совокупности косвенных доказательств - оказавшегося у бывшего электрика огромного массива произведений художника; показаний ряда свидетелей, а также наличия у Геннека записных книжек художника и их содержания.
Имели ли доказательственное значение по уголовному делу и вытекающему из него виндикационному гражданскому иску оказавшиеся у Геннека 271 произведение и записные книжки художника? Вне сомнения, да. Но как их следовало оценить - в качестве прямых или косвенных доказательств заключения либо незаключения договора (договоров) дарения или же как факта (фактов) хищения шедевров Пикассо? Поскольку из указанных источников информации можно было сделать не один, а по крайней мере два вероятных и притом противоположных вывода, то, вне сомнения, нужно было вести речь о доказательствах косвенных.
Так, из наличия у Геннека значительного количества произведений Пикассо можно было сделать вывод о том, что они были в разное время похищены у Пикассо либо, напротив, подарены художником и его вдовой своему электрику. Последний вывод определенным образом мог найти подтверждение в упомянутых показаниях внучки художника о том, что семья мастера относилась к Ле Геннеку "по-дружески". Напротив, в качестве косвенного доказательства незаключения сторонами договора дарения суд мог рассматривать отсутствие какого-либо упоминания об этом по-настоящему важном событии или событиях в записных книжках художника. Довольно весомыми косвенными доказательствами являлись и показания ряда допрошенных свидетелей из окружения художника, которые единогласно подтвердили, что в тех случаях, когда Пикассо дарил кому-либо свои произведения, он обычно делал на них соответствующие дарственные надписи.
Оценивая собранные по делу косвенные доказательства в сочетании с прямыми доказательствами - показаниями подсудимых, суд не дал им исключительно формально-юридической оценки в том смысле, что не посчитал показания подсудимых (как прямые доказательства) имеющими преимущественное значение по отношению к доказательствам косвенным. При оценке прямых доказательств суд должен был в первую очередь ответить на вопрос об их достоверности. При этом совершенно очевидно, что при оценке показаний подсудимых суд руководствовался и чисто житейскими соображениями относительно достоверности или недостоверности тех или иных утверждений участников процесса.
Суд пришел к выводу, что Пикассо и его жена не могли подарить своему наемному работнику значительное количество дорогостоящих произведений всемирно известного художника (в итоге эта коллекция была оценена в 120 млн евро). Поэтому из двух возможных версий происхождения коллекции Геннека - кража или дар - суд отдал предпочтение первой из них. Показания же подсудимых о получении 271 работы Пикассо в качестве дара были отвергнуты судом как неправдоподобные, тем более что они ничем не были подтверждены. (В подобной ситуации российский суд, скорее всего, квалифицировал бы показания подсудимых в качестве "надуманных".)
В то же время суд не признал подсудимых (или хотя бы одного Геннека) виновными в хищении шедевров, квалифицировав их действия лишь в качестве хранения краденого. На первый взгляд это решение кажется необъяснимым, но, судя по всему, суд исходил из следующего. К моменту возбуждения уголовного дела давность привлечения к уголовной ответственности за кражу уже истекла, в то время как хранение краденого - преступление длящееся. Так что, исходя из установленных и оцененных судом фактов, состав данного преступления был налицо. С учетом возраста подсудимых (на момент вынесения приговора Геннеку исполнилось 75 лет) и отсутствия у наследников Пикассо реального ущерба, который при условии удовлетворения гражданского иска был полностью возмещен, суд назначил супругам по два года лишения свободы условно. Одновременно был полностью удовлетворен гражданский иск, заявленный управляющей наследием мастера "Администрации Пикассо".
Трудно оспаривать разумность приговора французского суда. Конечно же, суд не мог не учесть размера и ценности оказавшейся у электрика коллекции произведений всемирно известного художника. Но если бы Геннек владел лишь одной или несколькими работами Пикассо, то суд, вероятнее всего, вынес бы по делу оправдательный приговор.
Из анализа этого дела можно сделать следующий вывод. Приоритет, который в судебной практике нередко отдается прямым доказательствам перед косвенными, далеко не всегда соответствует действительности. И при оценке доказательств главный вопрос заключается не в том, прямое это доказательство или косвенное, а в том, насколько достоверно каждое из исследованных судом доказательств и какой вывод можно сделать из всей их совокупности.
Наконец, как с теоретической, так и с практической точки зрения заслуживает внимания следующий вопрос. С.В. Курылев, основоположник теории связей, объясняющей сущность прямых и косвенных доказательств, трудился в советский период развития нашего государства и права. В соответствии с действовавшим тогда гражданским процессуальным законодательством суд должен был принимать все зависящие от него меры к установлению действительных обстоятельств дела. Не требует ли в настоящее время его теория определенной модернизации? Нам думается, что нет, и вот почему.
В советский период действовало положение, близкое к нынешней формуле ч. 1 ст. 56 ГПК РФ и записанное в ст. 118 ГПК РСФСР 1923 г. Согласно нему каждая сторона должна была доказать те обстоятельства, на которые она ссылается как на основание своих требований и возражений. Однако и в период действия Кодекса 1923 г. проф. К.С. Юдельсон писал:
"Нельзя вульгаризировать принцип инициативы и активности суда... и отрицать значение института распределения доказывания между сторонами. В своей работе по установлению истинности положительных и отрицательных фактов, представляющих собою утверждения истца и ответчика в составе их требований и возражений, суд опирается прежде всего на самодеятельность сторон, очень часто только или почти только на нее, если каждая сторона исчерпывающе доказывает: одна - процессуальное основание иска, другая - свои возражения" <25>.
--------------------------------
<25> Юдельсон К.С. Проблема доказывания в советском гражданском процессе. М., 1951. С. 281.

И в самом деле, советский суд мог помочь сторонам собрать необходимые доказательства, истребовать их по своей инициативе и надлежащим образом исследовать. Однако если стороны не запаслись доказательствами на случай возможного возникновения спора, например не заключили в письменной форме договор займа на соответствующую денежную сумму, а ответчик иска не признал, то, как бы ни активничал суд, установить действительные обстоятельства дела будет невозможно.
Что же касается установления искомого факта при помощи косвенных доказательств, то С.В. Курылев полагал, что "многозначность их связей должна быть сведена к единственной связи с искомым фактом путем исключения наличия связей косвенного доказательства со всеми иными фактами, кроме искомого; и лишь полное исключение всех возможных связей, кроме единственной, гарантирует установление истины при помощи косвенных доказательств" <26>.
--------------------------------
<26> Курылев С.В. Сущность судебных доказательств. С. 250.

Впрочем, к процитированному выше отрывку ученый давал весьма важное дополнение: "Такое исключение осуществляется путем привлечения иных доказательств, необходимый минимум которых определяется в зависимости от характера связей данного конкретного случая" <27>.
--------------------------------
<27> Там же.

Проще говоря, исходя из объективной реальности, в очень многих случаях обусловленной сложностью (а порой и нестандартностью) цивилистических отношений, а также трудностью (а то и невозможностью) во всех необходимых случаях собрать достаточно полный пакет доказательств, С.В. Курылев вел речь о необходимом минимуме доказательств, состав которого, повторим, "определяется в зависимости от характера связей данного конкретного случая". Другими словами, необходимый для разрешения дела минимум доказательств зависит от его конкретных обстоятельств. А последние нередко бывают не вполне обычными, к тому же стороны в силу ряда причин, в том числе и нравственного порядка, не всегда в состоянии запастись доказательствами на случай возможного возникновения спора.
Тот же С.В. Курылев в свое время приводил такую не вполне стандартную ситуацию. В течение одного дня граждане Б. и Н. зарегистрировали брак и приобрели дорогостоящий гарнитур мебели. А наступившей ночью они поссорились и приняли решение расстаться навсегда. Брак был расторгнут, однако имущественные отношения мимолетных супругов не были разрешены в течение ряда лет. Возник вопрос о судьбе гарнитура - являлся ли он совместной собственностью супругов или же личной собственностью одного из них? Оба экс-супруга ставили вопрос о том, что мебельный гарнитур является исключительно его (ее) собственностью, поскольку был приобретен только на личные сбережения. Причем и у одного, и у другой имелись достаточно убедительные доказательства наличия таких сбережений. В результате рассмотрение дела растянулось на несколько лет. В итоге ответчик иск признал, но с достаточно оригинальной мотивировкой: гарнитур был куплен на его личные деньги, но ему надоело судиться, так как дело "тянется более трех лет". "В данном случае, - писал С.В. Курылев, - судом были исчерпаны все возможности для достоверного установления обстоятельств дела, которое поэтому было разрешено на основе признания иска, т.е. вероятности" <28>.
--------------------------------
<28> Курылев С.В. Установление истины в советском правосудии: Дис. ... д-ра юрид. наук // Курылев С.В. Избранные труды. Краснодар, 2010. С. 348, 350, 354 - 356.

Действительно, в советские времена суд в цивилистическом процессе был несравненно более активен и имел гораздо больше возможностей для того, чтобы поспособствовать установлению действительных обстоятельств дела. Однако и в те времена обязанность по доказыванию лежала в первую очередь на сторонах, а сложные, иногда запутанные, обстоятельства гражданских дел порой приводили к затруднительности и даже к объективной невозможности установить их в достаточно полном объеме. В связи с этим вполне понятно, что (не будем использовать новомодный термин "стандарты доказывания") суд порой вынужден был разрешать дело на основании вероятности. При этом, руководствуясь так называемым внутренним судейским убеждением, суд выбирал из двух предлагавшихся сторонами интерпретаций характера сложившихся между ними отношений: ту, которая, с его точки зрения, в большей степени могла соответствовать житейским реалиям.

Употреблявшийся же С.В. Курылевым термин "необходимый минимум доказательств", в сущности, равен или по крайней мере весьма близок к ныне достаточно широко применяемому термину "стандарт доказывания". Но беда в том, что и это понятие, представляемое некоторыми авторами в качестве объективного критерия, на основании которого суд может оценить доказательства для установления обстоятельств дела, носит теоретический и до известной степени субъективный характер. Вполне естественно, что разные лица, участвующие в деле, и разные судебные инстанции могут иметь разный взгляд на то, соблюден ли в конкретном деле этот самый "стандарт" или "баланс вероятностей".

Если же, чтобы не отстать от моды, все-таки употреблять термин "стандарт доказывания", то в цивилистике его содержание, конечно же, должно быть несколько иным, нежели в уголовном процессе. Вряд ли здесь стоит применять конструкцию "за пределами разумных сомнений": в цивилистике, напротив, более уместны понятия "баланс вероятностей" и "преимущественная вероятность". А предложенный С.В. Курылевым термин "необходимый минимум доказательств", в сущности, равен или по крайней мере весьма близок к современному термину "преимущественная вероятность".
Для правильного понимания воззрений С.В. Курылева необходимо подчеркнуть и следующее. Ученый не являлся сторонником концепции принципиальной возможности и необходимости установления действительных обстоятельств дела в любой ситуации. Он прекрасно понимал, что суд не всемогущ. Между тем, с точки зрения ученого, вероятностное знание должно содержаться в суждениях суда о наличии или отсутствии фактов лишь в случае объективной невозможности достоверного установления их наличия или отсутствия. Причем вероятность может быть положена в основу выводов суда о фактах лишь при условии, если она покоится на объективных основаниях, а не является исключительно субъективным предположением.
С.В. Курылев полагал, что нет нужды выражать вероятность в судебном познании в математических формулах, хотя такое выражение в определенных пределах и возможно - на основе статистических наблюдений. Для решения же вопроса о том, доказан ли исследуемый факт с достоверностью или налицо только вероятность, достаточно жизненного опыта судей.

Разрешая гражданские дела, суд может основывать свои суждения на вероятности не только в случае невозможности достоверного установления тех или иных фактов, но и в случае нецелесообразности такого установления с точки зрения задач правосудия.

В рассматриваемом аспекте одна из особенностей гражданского судопроизводства по сравнению с уголовным процессом состоит в следующем. Если в последнем установление тех или иных фактов по вероятности может иметь место только в интересах подсудимого, то в гражданских делах такое установление возможно в интересах обеих сторон - как истца, так и ответчика. Поэтому в гражданских делах область действия вероятности значительно шире, чем в уголовных. В частности, в гражданском процессе обязанность по доказыванию нередко осуществляется при помощи презумпций: виновности должника; добропорядочности истца, о котором ответчик распространил сведения, порочащие честь и достоинство; законного отцовства в отношении детей, родившихся в зарегистрированном браке, и др. В основе любой из этих установленных законом презумпций лежит найденная путем многочисленных наблюдений большая вероятность наличия одних обстоятельств при достоверном установлении других <29>.
--------------------------------
<29> См.: Курылев С.В. Установление истины в советском правосудии. С. 348, 350, 354 - 356.

Выдающийся французский математик Э. Борель считал возможным применять к поведению людей такие оценки степени вероятности, как "маловероятный", "достаточно вероятный", "вероятный", "очень вероятный", "крайне вероятный" <30>. Мы не исключаем, что можно попытаться использовать сходные градации ("маловероятный", "достаточно вероятный", "вероятный", "весьма вероятный" и "в высшей степени вероятный") и в области доказывания. При этом по мере накопления доказательственной информации, в том числе полученной с помощью косвенных доказательств, путь познания с помощью доказывания имевших место в прошлом обстоятельств дела может делиться на обозначенные выше этапы. А в зависимости от категории дела, конкретных его обстоятельств и представленных сторонами суду доказательств разрешение дела может быть основано на достаточно вероятном, вероятном, весьма вероятном или в высшей степени вероятном установлении обстоятельств дела.
--------------------------------
<30> Борель Э. Вероятность и достоверность. М., 1969. С. 10.

References

Afanasyev S.F. (ed.). Civil Procedure in Russia [Grazhdanskoe protsessual'noe pravo Rossii]. Moscow, 2013. 879 p.
Blazheev V.V. and Uksusova E.E. (eds.). Civil Litigation: Course Book [Grazhdanskiy protsess: Ucheb.]. Moscow, 2015. 736 p.
Bonner A.T. Conventional and Unconventional Means of Proof in Civil and Arbitrazh Litigation [Traditsionnye i netraditsionnye sredstva dokazyvaniya v grazhdanskom i arbitrazhnom protsesse]. Moscow, 2012. 624 p.
Borel E. Probability and Certainty [Veroyatnost' i dostovernost']. Moscow, 1969. 112 p.
Fokina M.A. (ed.). The Course of Law of Evidence: Civil Litigation. Arbitrazh Litigation [Kurs dokazatel'stvennogo prava: Grazhdanskiy protsess. Arbitrazhnyy protsess]. Moscow, 2014. 496 p.
Kurylev S.V. The Essence of Judicial Evidence [Sushchnost' sudebnykh dokazatel'stv], in: Kurylev S.V. Selected Works [Izbrannye trudy]. Minsk, 2012. P. 239 - 302, available at: http://www.pravo.by/upload/pdf/izbrannye_trudy/kurilev_izbrannie_trudi.pdf (accessed 5 April 2018).
Musin V.A., Chechina N.A. and Chechot D.M. (eds.). Civil Litigation: Course Book [Grazhdanskiy protsess: Ucheb.]. Moscow, 2001. 544 p.
Osokina G.L. Civil Litigation. General Part [Grazhdanskiy protsess. Obshchaya chast']. Moscow, 2008. 748 p.
Puchinskiy V.K. Judicial Evidence in Russian Procedural Law: Notion, Meaning, Classification [Ponyatie, znachenie i klassifikatsiya sudebnykh dokazatel'stv v rossiyskom protsessual'nom prave]. Legislation [Zakonodatel'stvo]. 2004. No. 12. P. 28 - 34.
Ryazanovskiy V.A. Procedural Unity [Edinstvo protsessa]. Moscow, 1996. 76 p.
Smolnikov D.I. Theory and Practice of Producing Indirect Evidences in Civil Legal Proceedings (by Example of Practice of Courts of General Jurisdiction) [Teoriya i praktika primeneniya kosvennykh dokazatel'stv v grazhdanskom sudoproizvodstve (na primere praktiki sudov obshchey yurisdiktsii)]. Magistrate Judge [Mirovoy sud'ya]. 2015. No. 9. P. 29 - 35.
Smolnikov D.I. Circumstantial Evidence in Civil Litigarion of Russia: PhD Thesis in Law [Kosvennye dokazatel'stva v grazhdanskom sudoproizvodstve Rossii: Dis. na soiskanie uchenoy stepeni kand. yurid. nauk]. Moscow, 2015. 221 p.
Susarina A.V. Circumstantial Evidence Usage Issues in Present-Day Civil Procedure [Problemy ispol'zovaniya kosvennykh dokazatel'stv v sovremennom tsivilisticheskom protsesse]. Arbitrazh and Civil Procedure [Arbitrazhnyy i grazhdanskiy protsess]. 2017. No. 6. P. 42 - 47.
Treushnikov M.K. (ed.). Arbitrazh Litigation: Course Book [Arbitrazhnyy protsess: Ucheb.]. Moscow, 2017. 736 p.
Treushnikov M.K. (ed.). Civil Litigation: Course Book [Grazhdanskiy protsess: Ucheb.]. Moscow, 2014. 960 p.
Treushnikov M.K. Judicial Evidence [Sudebnye dokazatel'stva]. Moscow, 2004. 272 p.
Trusov A.I. Grounds of the Theory of Judicial Evidence [Osnovy teorii sudebnykh dokazatel'stv]. Moscow, 1960. 176 p.
Yudelson K.S. Judicial Evidence in Civil Process [Sudebnye dokazatel'stva v grazhdanskom protsesse]. Moscow, 1956. 249 p.
Yudelson K.S. Problems of Proof in Soviet Civil Process [Problema dokazyvaniya v sovetskom grazhdanskom protsesse]. Moscow, 1951. 295 p.





Комментарии

Отправить комментарий